От иконки до икон
Всю войну рядовой солдат Евгений Назарович Рожков из Рогачева, что на Гомельщине, прошел с образом Евфросинии Полоцкой. В кармане его гимнастерки находился этот подарок матери, который та принесла когда-то из Киево-Печерской лавры. Фронтовые дороги от Львова, Ровно, Житомира через Беларусь и Литву до Восточной Пруссии были нелегкими и опасными. Трижды раненный, Евгений чудом остался жив. И считает, что именно образ святой Евфросинии помог ему.
После военных баталий, продолжив начатое еще до войны любимое занятие живописью, Евгений Рожков стал членом Союза художников. Был награжден различными грамотами, медалью «За заслуги в изобразительном искусстве». Но за всю творческую деятельность к теме войны ни разу не обращался.
С 1989 года Евгений Рожков пишет иконы. Часть их сейчас в церквах, многие - у частных лиц. А одну - образ Евфросинии Полоцкой - он подарил музею истории Великой Отечественной войны.
Левая рука знает, что творит правая
Евгений Назарович Рожков один из немногих художников, кому церковь разрешила писать иконы и картины православной тематики. Но к этому творчеству он пришёл не сразу…
Рос он в многодетной семье. Жили бедно. Умение рисовать проявилось рано, и уже в десять лет мальчик пользовался своей способностью для заработка. В ту пору ковры на стене, да и вообще в доме, были большой редкостью даже в городе, а в деревне и подавно. Вот, учитывая веянье моды, вместе с друзьями он придумал, как принося людям радость, помочь семье материально. Мальчишки садились на велосипеды и ехали в ближайшие деревни, где договаривались, что за небольшую плату их друг Женя нарисует для дома картину. Заказчики давали юному художнику белую простыню, которую он грунтовал кислым молоком и натирал чесноком. После подготовительной процедуры рисовал то, что его просили. Получалось милое произведение, которое называли ковром и вывешивали в доме на самом видном месте.
Во время Великой Отечественной войны он рисовал портреты своих однополчан, и они отсылали их родным. Однажды, рисуя очередной портрет, солдат Рожков был ранен в плечо правой руки. Врачи хотели провести ампутацию, но художнику легче было умереть, чем потерять руку. Возможно, так бы оно и случилось (началось заражение), но на его счастье (или по божьей милости) в госпиталь как раз приехал академик, известный хирург Вишневский. Он сумел спасти руку солдату-художнику, но резекцию плечевого сустава с удалением половины лопатки всё-таки пришлось сделать. Теперь роль правого плеча стала играть левая рука. Маэстро фиксировал ею правую руку в районе кисти и по двенадцать часов в сутки творил… он, наверное, единственный человек в мире, у которого левая рука знала, что творит правая.
После войны Евгений Назарович приехал в Минск. Начал работать в Центральных художественно-оформительских мастерских. Писал плакаты, картины, пейзажи, портреты учёных, композиторов. Писателей, ударников и членов Политбюро.
Желание писать иконы пришло само собой. Наверное, роль сыграл тот факт, что вырос молодой человек в религиозной семье. Однако, чтоб заняться этим делом, он испросил разрешения у церкви. Постился, исповедовался у батюшки, обязательно ежемесячно причащался…
Художник уже ушёл из жизни. В 2002 году жена в подарок мужу издала его именной каталог «IКАНАПIС. ЖЫВАПIС». Его иконы есть в ближнем и дальнем зарубежье, в частных коллекциях. Заказывали их и многие православные храмы Беларуси. Я всегда отличаю их от других икон и при этом вспоминаю слова моего героя, что когда он садиться писать, то становится совсем другим человеком. Сами же произведения, когда на них смотришь, как бы оживают, поэтому и воспринимаются окружающими по-особому.
Начинает материал икона Евгения Рожкова Моление о чаше (Гефсиманское моление)
«НЖ» 1995 год, дополнения 2013 год (эта статья перепечатана многими белорусскими изданиями)
Рос он в многодетной семье. Жили бедно. Умение рисовать проявилось рано, и уже в десять лет мальчик пользовался своей способностью для заработка. В ту пору ковры на стене, да и вообще в доме, были большой редкостью даже в городе, а в деревне и подавно. Вот, учитывая веянье моды, вместе с друзьями он придумал, как принося людям радость, помочь семье материально. Мальчишки садились на велосипеды и ехали в ближайшие деревни, где договаривались, что за небольшую плату их друг Женя нарисует для дома картину. Заказчики давали юному художнику белую простыню, которую он грунтовал кислым молоком и натирал чесноком. После подготовительной процедуры рисовал то, что его просили. Получалось милое произведение, которое называли ковром и вывешивали в доме на самом видном месте.
Во время Великой Отечественной войны он рисовал портреты своих однополчан, и они отсылали их родным. Однажды, рисуя очередной портрет, солдат Рожков был ранен в плечо правой руки. Врачи хотели провести ампутацию, но художнику легче было умереть, чем потерять руку. Возможно, так бы оно и случилось (началось заражение), но на его счастье (или по божьей милости) в госпиталь как раз приехал академик, известный хирург Вишневский. Он сумел спасти руку солдату-художнику, но резекцию плечевого сустава с удалением половины лопатки всё-таки пришлось сделать. Теперь роль правого плеча стала играть левая рука. Маэстро фиксировал ею правую руку в районе кисти и по двенадцать часов в сутки творил… он, наверное, единственный человек в мире, у которого левая рука знала, что творит правая.
После войны Евгений Назарович приехал в Минск. Начал работать в Центральных художественно-оформительских мастерских. Писал плакаты, картины, пейзажи, портреты учёных, композиторов. Писателей, ударников и членов Политбюро.
Желание писать иконы пришло само собой. Наверное, роль сыграл тот факт, что вырос молодой человек в религиозной семье. Однако, чтоб заняться этим делом, он испросил разрешения у церкви. Постился, исповедовался у батюшки, обязательно ежемесячно причащался…
Художник уже ушёл из жизни. В 2002 году жена в подарок мужу издала его именной каталог «IКАНАПIС. ЖЫВАПIС». Его иконы есть в ближнем и дальнем зарубежье, в частных коллекциях. Заказывали их и многие православные храмы Беларуси. Я всегда отличаю их от других икон и при этом вспоминаю слова моего героя, что когда он садиться писать, то становится совсем другим человеком. Сами же произведения, когда на них смотришь, как бы оживают, поэтому и воспринимаются окружающими по-особому.
Начинает материал икона Евгения Рожкова Моление о чаше (Гефсиманское моление)
«НЖ» 1995 год, дополнения 2013 год (эта статья перепечатана многими белорусскими изданиями)
